Ангелы по совместительству. Гости самозваные. Глаз - Страница 166

166

Ли Хан поморщился:

— Оно отработает воздействие и оптимизирует себя, а пациент заработает зависимость от ваших… субстратов.

— Не заработает, я все на основе черной магии реализую — она с живыми организмами мало совместима.

А с беломагическими конструктами — вообще никак.

— Если окажется, что… эта сущность… способна регенерировать, возможен рецидив.

— Тогда мы меняем вектор, и возможность сцепления паразита с хозяином без помощи оператора теряется. Можно будет такой амулет навсегда оставить, но я думаю, что больше полугода паразит не протянет — даже отпечаток человеческой души вечно не держится, а тут — обычное волшебство.

От всей замысловатой магии останутся только якоря, инертные и безвредные.

Ли Хан долго сопел, медитировал, чесал репу и, наконец, выдал:

— Одно скажу: такой способ еще никто не пробовал.

Гигант мысли, чо.

Радовало, что в этот раз основную работу пришлось выполнять белому, а я, как и полагается гению-теоретику, осуществлял идейное руководство. Итогом наших трудов стал четырехзвенный ошейник с деревянными накладками и трехкаратным бериллом в качестве источника — паразита решено было отучать от питания человечиной в несколько приемов, так, что под конец он смог бы укорениться разве что на зомби (не подпускать к Олеку моего пса!).

И вот настал день испытания.

Подопытного ввели в комнату и усадили на пресловутый стул. Ошейник торжественно продемонстрировали собравшимся.

— Предупреждаю: способ лечения экспериментальный. Готов рискнуть?

Олек в ответ просто зажмурился. Я надел на него амулет и намертво заклепал:

— Вдруг появится желание снять, а два раза делать одно и то же я не намерен. Теперь твоя задача — нарушать правила изо всех сил. Алгоритм прост: общайся!

Чем чаще печать активируется, тем больше энергии ей надо, верно?

Естественно, нянькаться со здоровым лбом я не стал — на это в доме имелось двое белых. Пассия Лючика помнила, каким ее брат был раньше, на что и ориентировались. Они таскали беднягу по Кунг-Харну, заново знакомя с людьми и явлениями, следом к делу подключился младший брат убогого, а за ним — половина улицы, искренне желающая добра сыну почтенного мастера. В итоге, к вечеру Олек выглядел так, будто целый день мешки ворочал. Я считал это хорошим признаком.

Потом пришел этот старый пьяница — Ге'Кинои и потребовал вернуть стражника в казарму. Так ему и отдали! Мать — в слезы, соседи набежали толпой, отец орет:

— Мой сын — свободный гражданин! Его единственным прегрешением оказалось хорошее здоровье. В Уложении такого нет, чтобы по первой нужде свободных обращать! Он вернется в семью и будет моим учеником.

— Но вы же понимаете, что это невозможно?!!

— А мастер Тангор говорит — можно!

Я солидно покивал:

— Шанс есть.

Главжандарм воздел руки к небу и плюнул на строптивых граждан.

Через два дня первая панель имитатора отпала. Еще сутки потребовалось печати для следующей мутации (Однако шустро эта штука работает!). Через неделю бывший (как я надеюсь) стражник стал счастливым обладателем ошейника с классическим отвращающим проклятьем (гарантированно безвредное волшебство). Цель, окутанную облаком черной магии, паразит тупо не признавал за человека.

На приемку амулета-гасителя собралась целая комиссия из Шороха, Ге'Кинои, градоправителя (под шумок ушедшего на повышение) и незнакомого белого из компании ларешцев. Ни один способ воззвать к Лунному Причастию на Олеке не работал. Да я и сам видел, как быстро деградируют якоря — освобожденное сознание сметало магические надстройки, а может, дело было в том, что парень пробыл печатным всего ничего.

Так или иначе, са-ориотцы были впечатлены, и больше всех — новый Главный смотритель. Он же пожелал высказаться за всех:

— О, светлоликий… — начал белый и заткнулся, потому что лицо у меня стало страшным.

Надо отдать должное, свою ошибку он понял быстро:

— О, сильномогучий владыка мертвых, пусть звуки вашего имени поражают врагов насмерть! — Вот, это другой разговор. — Чем мы можем отблагодарить вас за это благодеяние?

Он так говорит, будто у них еще что-то осталось! Я, между прочим, даже трофей за Хищное Эхо себе выбрать не смог.

— Со мной тут один человечек в Ингернику собирается, вы уж оформите ему документики, будьте добры.

Белый согласился, не задумываясь. Такое ощущение, что он мне своих соотечественников готов в рабство продавать.

Амулет-гаситель Лунного Причастия я отвез Ляки лично. Алхимик был поражен в самое сердце! Приисковых смотрителей я обещал поразить чуть ниже, если посмеют мешать моему сотруднику уехать. Те скосили глаза на каторжан, обильно пускающих слюни на иноземное волшебство, и выразили свое полное уважение. Поинтересовались, не нужен ли мне хороший повар.

Ляки вопрос с активацией паразита решил просто — подошел к охранному периметру рудника и переступил его на один шаг. Что ж, решимости ему не занимать, даем на все про все недельку и — домой.

Белая свеча почти не освещала пространство храма, но лишала окружающее красок, превращала мир в черно-белую гравюру из старых книг. Старое, архаичное, отжившее свое. Кто вообще сказал, что прежние люди обладали какой-то особой мудростью?

Номори чувствовал появление наставника, но не обернулся. Белая свеча — символ скорби, символ надежды, он слишком давно ее не зажигал. Время замерло, задрожало на языке пламени, и вновь устремилось прочь.

— Я так и не спросил тебя, почему ты перестал практиковать, — нарушил тишину зала Учитель. — У тебя были неплохие способности!

166