Ангелы по совместительству. Гости самозваные. Глаз - Страница 136

136

"Надо было Олека отослать"

Но для поступления в училище у старшего сына мастера не вышел срок, да и слухи про Дира-харам пошли нехорошие. А потом сменился Главный Смотритель, и молодежь вообще перестали отпускать из Кунг-Харна на сторону, словно молодые са-ориотцы из граждан превратились в племенной скот, который не следовало уступать соседу. Теперь же стражник-печатный и вовсе не имел шансов продолжить семейную традицию.

"А Юри учиться не хочет, того и гляди в проходчики загремит"

Впрочем, а где младшенькому учиться? В школу при Храме Тимар его сам не пустил — пастыри близко, боязно. Кто разберет, что они там удумают! Мастерские все на ладан дышат — наставников нет…

Мелодичный бряк карманных часов оторвал Тимара от размышлений, он встал и перенес подстилку (сложенный вчетверо халат) на два шага в сторону — дальше не позволяли размеры освященного пятачка. Вот он, главный недостаток подобной защиты — тени. Лулуши, помнится, заартачился, демонстративно устроился спать, а через час его более проницательный товарищ молча ткнул пальцем — по контуру человеческого тела камень заметно изменил цвет. Грязные разводы на полу складывались словно бы в морозный узор… и Тимар невозмутимо описал подозрительное место. Тоже, в некотором роде, соленая вода.

Теперь безопасное время отсчитывали часы — настоящее спасение для попавших в ловушку людей. Но нельзя ведь двигаться непрерывно! Человеку надо спать, пару часов в сутки — точно, а это слишком долгий срок… Впрочем, темнота все равно придет раньше, чем кончатся силы. Именно поэтому непременным атрибутом проходчика является острый, изогнутый серпом нож.

Собственно говоря, Лулуши уже давно мялся и тяжело вздыхал. А по началу хорохорился "наши придут, наши не отступятся!". Тимар не пытался вразумлять товарища. Да, в прежние времена горняки могли скинуться "по пятьдесят" и уговорить изгоняющего рискнуть шкурой в обход Уложения, но если сюда полезет тот же Калич, то жертв у ночных гостей станет три. Никого, способного им помочь, в Кунг-Харне не было.

Они ступили на путь без возврата и небесные врата уже распахнулись перед ними. Это было понятно еще наверху, об этом знали каторжане, знал пастырь, даже дочь Тай'Амиши что-то такое знала (и заботливо наполнила свой мешок бутылками осветительного масла). К концу вторых суток Лулуши допил из фляги последний глоток, смирился и начал делать намеки, которые Тимар упорно игнорировал — он пока не был уверен, что сможет зарезать человека. Все верно, нет смысла длить агонию, но это не повод терять достоинство и суетиться. Алхимик назначил себе срок — один палец масла, внимательно наблюдал за прозрачной колбой светильника и готовился совершить то, что должно. Твердости духа очень способствовали тени, колышущиеся за границей освещенного круга — бурлящая, насыщенная движением темнота, жадная и бездумная. Словно где-то отдернули невидимый полог и все, о чем человек не желал даже знать, открылось потрясенному взору.

Тимар как раз решал, следует ли им произнести заупокойную молитву о самих себе (Лулуши должен знать такие тонкости), когда ствол шахты сотряс гулкий удар. Клеть дернулась и пошла вверх, обломив выросшее еще на пару сантиметров гнездо пильщиков. Лулуши покачал головой, а Тимар даже дергаться не стал — он уже успел насмотреться на останки горняков, решивших положиться на удачу. Лучше уж ножом по горлу!

Наверху подъемник задержался не надолго.

От предостерегающих воплей Тимара удержал ровный голубой свет — клеть опускалась вниз как падающая звезда. Источником свечения служила не лампа, а человек. Незнакомый изгоняющий в добротной фуфайке с множеством кармашков что-то экспрессивно высказал затаившимся пильщикам, а потом одной алой вспышкой вынес из этого мира и их, и засевшего под вагонеткой жерляка и саму вагонетку, мягко осыпавшуюся кучкой рыжего праха.

— Однако! — выдохнул Тимар. Первый раз в жизни он стал свидетелем чего-то подобного. Не так ли выглядят легендарные оперативные проклятья?

Это не означало, что они спаслись, просто будущее разом утратило определенность. Тимар лихорадочно пытался сообразить, что теперь делать, а замороженные ожиданием смерти мысли упорно сопротивлялись. Например, если колдун не понимает особенностей работы в закрытом пространстве… Одно неосторожное проклятье и — здравствуй, обвал! Но потеть почтенного мастера заставляло другое: где же его хранитель? На шее пришельца вместо плотного ошейника болталась какая-та желтая цепочка совершенно не волшебного вида (ну, не нужно столько золота для волшебства). Именной амулет, что-то для высоких рангов? Откуда вообще этот тип взялся?

Лулуши приплясывал от нетерпения и теребил алхимика за рукав:

— Это что, императорский рыцарь, да? Ты же в Ори рос, наверно, их видел, да?

— Да какой такой рыцарь, — вяло удивлялся Тимар. — Без мундира!

Хотя мысль о посланцах императора тоже приходила ему в голову. Иначе, откуда в Кунг-Харне взяться лишнему магу? Но лезть к работающему изгоняющему с расспросами даже Лулуши не рискнул.

На людей пришелец обратил внимание минут через сорок, после того как обошел всю пещеру, попутно истребляя сонмы прячущихся в ней чудовищ, зажигая лампы и расписывая стены сложными геометрическими узорами, одна половина которых начала светиться, а другая — окуталась ядовитым дымом и погрузилась в камень. Добравшись до горняков, колдун скептически осмотрел свою находку. Тимар обнаружил, что Лулуши ловко спрятался у него за спиной.

136